310 Ночь, дополняющая до двухсот пятидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до двухсот пятидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Шамс-ад-дин сказал своей жене: „Ты причина моей печали!“ – „Почему?“ – спросила его жена. „Потому, отвечал купец, – что, когда я сегодня открыл лавку, я увидел у каждого из купцов сына, или двух сыновей, или больше, и они сидели в лавках, как их отцы, и я сказал себе: „Поистине, тот, кто взял твоего отца, тебя не оставит!“ А в ту ночь, когда я вошёл к тебе, ты взяла с меня клятву, что я не женюсь ни на ком, кроме тебя, и не возьму себе в наложницы ни абиссинскую, ни румскую, ни какую-нибудь другую невольницу и не проведу ночи вдали от тебя, – но дело в том, что ты бесплодная и жить с тобой – все равно что с камнем“. – „Имя Аллаха да будет надо мною! – воскликнула жена купца. – Поистине, задержка от тебя, а не от меня, потому что твоё семя прозрачное“. – „А что с тем, у кого семя прозрачное?“ – спросил купец; и его жена отвечала: „Он не делает женщин беременными и не приносит детей“. – „А где то, чем замутить семя? Я куплю это, – может быть, оно замутит мне семя?“ – спросил купец; и жена его сказала: „Поищи у москательщиков“.
И купец проспал ночь, и утром он раскаялся, что упрекал свою жену, а она раскаялась, что упрекала его. И он отправился на рынок и нашёл одного москательщика и сказал ему: «Мир с вами!» И москательщик ответил на его привет, и купец спросил его: «Найдётся у тебя чем замутить мне семя?» – «У меня это было, да вышло, но спроси у соседа», – ответил москательщик; и купец ходил и спрашивал, пока не опросил всех (а они над ним смеялись), и потом он вернулся к себе в лавку и сидел огорчённый.
А на рынке был один человек, гашишеед, начальник маклеров, который принимал опиум и барш и употреблял зелёный гашиш, и звали этого начальника шейх Мухаммед Симсим, и жил он в бедности. И всякий день он обычно приходил утром к этому купцу. И вот он пришёл, как обычно, и сказал ему: «Мир с вами!» И купец ответил на его приветствие сердито. «О господин, почему ты сердит?» – спросил Мухаммед; и купец рассказал ему обо всем, что случилось у него с женой, и сказал: «Я сорок лет женат, и моя жена не забеременела от меня ни сыном, ни дочерью, и мне сказали: „Она не беременеет потому, что у тебя семя прозрачное“. И я стал искать чего-нибудь, чтобы замутить себе семя, и не нашёл».
«О господин, – сказал Мухаммед, – у меня есть чем замутить семя. Что ты скажешь о том, кто сделает твою жену беременной от тебя после этих сорока лет, что минули?» – «Если ты это сделаешь, я окажу тебе милость и облагодетельствую тебя!» – отвечал купец. И Мухаммед сказал: «Дай мне динар!» – «Возьми эти два динара!» – воскликнул купец; и Мухаммед взял их и сказал ему: «Подай мне эту фарфоровую миску». И купец дал ему миску, и Мухаммед отправился к торговцу травами и взял у него унции две румского мукаркара и немного китайской кубебы, и корицы, и гвоздики, и кардамона, и имбиря, и белого перцу, и горную ящерицу и истолок все это и вскипятил в хорошем растительном масле. И ещё он взял три унции крупинок ладана и с чашку чернушки и размочил, и сделал из всего этого тесто с румским пчелиным мёдом и, положив его в миску, вернулся к купцу и отдал ему миску.
«Вот чем можно замутить семя, – сказал он ему. – Тебе следует, после того как ты поешь мяса барашка и домашнего голубя, положив туда много горячительных приправ и пряностей, съесть этого теста на конце лопаточки, а потом поужинать и запить чистым разведённым сахаром».
И купец велел принести все это и отослал своей жене вместе с барашком и голубем, и сказал: «Приготовь это хорошенько и возьми замутитель семени и храни его у себя, пока он мне не понадобится и я его у тебя не потребую».
И жена купца сделала так, как он приказал ей, и поставила ему еду, и купец поел, а потом он потребовал ту миску и поел из неё, и ему понравилось, и он съел остаток, а затем он познал свою жену, и она зачала от него в ту ночь.
И над ней прошёл первый месяц, и второй, и третий, и крови прекратились и перестали идти, и жена купца узнала, что она понесла, и дни её прошли до конца, и её схватили потуги, и поднялись крики, и повитухе пришлось потрудиться при родах.
И повитуха охраняла новорождённого именами Мухаммеда и Али и сказала: «Аллах велик!» – и пропела ему в уши азан, а потом она завернула младенца и передала его матери. И та дала ему грудь и стала его кормить, и младенец попил и насытился и заснул. И повитуха оставалась у них три дня, пока не сделали мамунию и халву, и её раздали на седьмой день. А потом рассыпали соль, и купец пришёл и поздравил свою жену с благополучием и спросил её: «Где залог Аллаху?» И она подала ему новорождённого редкой красоты – творение промыслителя вечносущего; и было ему семь дней, но тот, кто видел его, говорил, что ему год.
И купец посмотрел младенцу в лицо и увидел сияющий месяц (а у него были родинки на обеих щеках) и спросил свою жену: «Как ты его назвала?» А она ответила: «Будь это девочка, её назвала бы я, то это сын, и никто не назовёт его, кроме тебя». А люди в те времена давали своим детям имя по предзнаменованию.
И вот, когда они советовались об имени, кто-то сказал своему товарищу: «О господин мой, Ала-ад-дин», и купец сказал жене: «Назовём его Ала-ад-дин Абу-ш-Шамат». И он назначил младенцу кормилиц и нянек, и младенец пил молоко два года, а потом его отняли от груди, и он стал расти и крепнуть и начал ходить но земле. А когда мальчик достиг семилетнего возраста, его отвели в подвал, боясь для него дурного глаза; и купец сказал: «Он не выйдет из подвала, пока у него не вырастет борода», и он назначил ему невольницу и раба, и невольница готовила ему стол, а раб носил ему пищу.
А потом купец справил обрезание мальчика и сделал великий пир, и после этого он позвал учителя, чтобы учить его, и тот учил мальчика письму и чтению Корана и наукам, пока он не стал искусным и сведущим.
И случилось, что раб принёс Ала-ад-дину в какой-то день скатерть с кушаньем и оставил подвал открытым, и тогда Ала-ад-дин вышел из подвала и вошёл к своей матери (а у неё было собрание знатных женщин). И когда женщины разговаривали с его матерью, вдруг вошёл к ним Этот ребёнок, подобный пьяному мамлюку из-за своей чрезмерной красоты. И, увидав его, женщины закрыли себе лица и сказали его матери: «Аллах да воздаст тебе, о такая-то! Как же ты приводишь к нам этого постороннего мамлюка? Разве ты не знаешь, что стыд – проявление веры?» – «Побойтесь Аллаха! – воскликнула мать мальчика. – Поистине, это мой ребёнок и плод моей души. Это сын старшины купцов, Шамс-ад-дина, дитя кормилицы, украшенное ожерельем, вскормленное корочками и мякишем». – «Мы в жизни не видали у тебя ребёнка», – сказали женщины. И мать Ала-ад-дина молвила: «Его отец побоялся для него дурного глаза и велел воспитывать его в подвале, под землёй…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.